[teressk]

проходит день, два, неделя, вчера было 9 дней
странно/страшно, но жизнь, почему-то не останавливается, не прекращается и кажется, что так больно только тебе одной во всём мире, хотя прекрасно понимаешь, что нет
мы были втроём на кладбище, оттуда потрясающий вид на город, видно весь тирасполь, колокольню монастыря в кицканах, поля протягайловки и уже молдовы
а ведь ещё в четверг мама звонила и сдавленным голосом голосом говорила, что идёт в больницу, потому что дедушку отвезли вновь и бабушка там с ним.
в пятницу, в семь, когда я переодевалась после фитнеса, она позвонила и сказала, что "всё"
и в понедельник я стояла у подъезда бабушки и дедушки, на ленинградской 22, где до боли знакомый двор всё так же встречал меня поломанными турниками и теми же лавочками, на которых я провела всё своё детство, у уже большого ореха я ждала ту самую машину, которая привезёт его в последний раз к его дому
это был самый страшный момент в моей жизни, этот синий мерседес, с номерами 347, в крестах и таких страшных надписях. перед глазами стоит до сих пор, как вот он заезжает во двор, поднимается по горке, по которой мы всегда вместе возвращались из гаража, по которой мы спускались каждые выходные и совершали походы на автомобильный рынок, где он учил меня маркам машин, звал непоцикой, то бишь внучкой по молдавски, держал крепко за руку и встречая многочисленных сослуживцев, предлагал купить хорошую девочку)
открылись задние двери и в то место, где всегда стояли его жигули, когда мы приезжали с огорода, поставили теперь уже, синий гроб
всё, точка, баста, конец
я не умею плкать при людях, навзрыд, я стояла за собирающейся толпой, вся с ног до головы в чёрном, пряталась за спины, но видела только лицо
я ждала только тётю Домнику, жену деушкиного брата, который умер 7 лет назад, в 50. сердечный приступ, в одну минуту. так рано
ждала её и Риту - дочку, у которой в далёком 2001 мы были все вместе на свадьбе, где у меня было нежно зелёное платье, молодая мама, и цветущие бабуля и дедуля.
а потом всё, как в тумане, сзади сорокин и настя, гроб после отпевания опять грузят в катафалк и не сдерживая слёз, рыданий и вопроса "почему?", на который никогда не получишь ответа, вся процессия едет на кладбище, на то самое кладбище, где у меня до недавних пор никого не было из родных, куда не надо было ходить на проводы, тогда было только "у нас все на украине похоронены". теперь нет.
речь директора комбината, на котором всю жизнь проработал дедушка и 2 доски, которые тут же убирают, чтобы погрузить на вечный покой его
"родственники подойдите попрощаться" и "кинуть землю" и тогда я почти кричу, кричу внутри, спрашиваю как, спрашиваю почему, не хочу верить, как в тумане еле-еле отхожу от ямы и стекаю, натурально, как в фильмах, спиной по синим дверям катафалка
всё, всё, совсем всё
конец
обед, на котором людей, знавших, оказывается очень много, традиционный борщ и голубцы, вино из села, которое привез другой дедушкин брат - Ионел
сидит ещё один брат с женой - Петря и Юля, всех зовут на молдавский манер, и сестра тётя Валя, фото которой, я когда-то находила, до чего же она была красива в молодости, чёрные, как смоль брови, ресницы, волосы и голубые, как небо глаза
понимаю, что мой выдающийся подбородок, точно от дедушки, понимаю, как похожи между собой эти 4 брата, двоих из которых уже нет
и мой Георгий, самый старший, больше не возьмёт меня за руку и не поведёт гулять, мы больше никуда не поедем вместе и он больше не будет мне улыбаться
смиренно пью вино, смотрю на людей, хочу смыть с себя всё и забыть всё
как во сне еду к Тёме и там уже не могу плакать, только говорю-говорю-говорю
ничего не снится
и к вечеру следующего дня работа, вновь и опять, в привычном режиме, как будто не было ничего вчера, как будто не со мной
а сегодня вспомнила, что у меня стоит программа для записи разговоров, и все звонки дедушки у меня есть, я могу послушать его голос
он всегда теперь со мной